769
1
После того, как мечта стать морским волком угасла во мне окончательно и бесповоротно, жизнь заставила подумать о том, где же все-таки растут колбасные деревья. Почесав репу и прикинув свои шансы, я бодрой походкой отправился в ЗУС (Западное управление строительства) прямиком в отдел кадров.
Толстой тетке, разглядывающей меня сквозь очки, я заявил, что мечтаю быть похожим вон на того дядю с плаката "Мой труд вливается в труд моей республики". Меня спросили не дурак ли я часом, и после положительного ответа отправили в отдел УПТК (Управление промышленной и технической комплектации).
Здесь сидело уже две толстых тетки в очках и они при виде меня, всего такого довольного жизнью, вдруг начали ругаться нехорошими словами на первую тетку. Общий смысл произнесенного говорил о том, что ровно минуту назад мне сломали судьбу. Я вздохнул и вместе со сломанной судьбой поехал знакомиться с предстоящим местом работы и заодно узнать, что же такое "стропальщик 2-го разряда".
Встретил меня мастер участка по прозвищу Маркович или Маркыч.
-Судимый что ли? -спросил он, хмуро поглядывая.
-Еще нет! - бодро ответил я.
-Идиот...
В этот момент в комнату зашел мой бригадир - Генка Яськевич.
-Знакомьтесь, - буркнул Маркыч. - Пополнение прибыло.
Мы с Генкой пошли в нашу бытовку, где мне предстояло провести несколько месяцев своей жизни в кругу суровых грузчиков УПТК. Контингент был крайне своеобразным, но незлобивым и веселым.После того как со всеми перезнакомился, я сразу же узнал, что ближайщие пару недель проведу на курсах обучения стропальщицкой науке, вместе с еще парочкой товарищей - Павлом и Петром, в простонародье Апостол-1 и Апостол-2.
Апостолы проходили на УПТК трудотерапию после Мажейкяя. Сейчас про этот тихий литовский городок пишут из-за всяких юкосов-шмукасов и прочих нефтеперерабатывающих хреней, а в то время городишко был знаменит тем, что в нем находился единственный в Литовской ССР ЛТП. Кто не знает, что такое ЛТП и как туда можно попасть - спросите более старших товарищей, они вам расскажут кучу страшных историй.
Еще день я потратил на всякие формальности оформления на работу и в моей трудовой книжке появилась вторая по счету запись: грузчик-стропальщик. Первой было - сторож. Золотые были времена, когда я сторожил гребную базу по ночам. Теплый вагончик, пара браконьерских сетей, лодочные прогулки с дамами на острова... Эх, что еще надо для счастья юному оболтусу. Но лафа кончилась после того, как из под кровати выгребли кучу бутылок портвейна "Чашма" и пару женских трусов. Я уже было почти отбрехался, что ко мне это отношения не имеет и вообще, бдительность - мое второе имя, но сцуки-милиционеры наябедничали, что никто не звонил им на пульт охраны и мне пришлось с гордо поднятой головой уйти по собственному желанию.
Курсы мы проходили на территории ВСО-2, вместе с десятком стройбатовцев. Это наложило определенный отпечаток на чтение лекций. Каждую фразу, каждое положение норм, преподаватель сопровождал красочной и кровавой историей. Мне запомнилась про солдата, который заскочил на тележку, которая ездит между цехами и попытался выдернуть застрявшую арматуру. Команды "Майна!" крановщику он не подал и в итоге, распрямившаяся арматура вспорола его от промежности до лба.
-Вот так и болтались кишки на связке арматуры! - радостно закончил преподаватель.
Ручки солдат заскрипели, тщательно подчеркивая очередную мудрость. Спустя много времени я узнал, что эта история не была вымышленной и даже пообщался с очевидцем. Зачем преподаватель рассказывал нам про все эти ужасы? Может, чтобы выбить удаль из солдатских голов, а может и вправду был маньяком, как мне вначале показалось...
В конце концов, прослушав истории про зацепившийся за ЛЭП кран, раздавленные ноги и руки, заваленный козловик, нашпигованного электродами стропаля и прочие ужасы, мы сдали экзамен в Котлонадзоре и получили корочки, позволявшие нам шуметь и показывать неприличные жесты крановщикам.
Сначала я был определен на ж/д площадку. Работы там было мало, делать было особо нефиг и мы, в основном, играли весь день в карты и домино, да по очереди пытались подкатиться к молоденькой крановщице Зое. Дело было довольно тухлым, чего уж тут, но от скуки и не таким займешься. И занимались до тех пор, пока в один прекрасный день, мы ее все дружно не разлюбили, да так, что ей пришлось уволиться, как говориться от смертоубийства подальше.
Разгружали мы в тот день открытый полувагон. В переводе на русский - большое железное корыто на колесах без крыши. Полувагон был загружен поддонами - сколоченными из бруса и досок подставками. Двое из нас болтались в вагоне, а один разгружал на площадке. А Зоя, чтоб ей икнулось, все время подавала чуть-чуть мимо. И как мы ей ни показывали, стрелу все равно не доводила. В конце концов, мы плюнули и заводили стропы с натягом, потом давали команду чуть поднять и пачка, покачавшись, становилась ровно.
Почти в самом конце разгрузки, уж не знаю что ей почудилось, Зоя дернула со всей дури вверх. Я с зажатой стропой рукой повис на пачке, а напарник, который должен был придерживать груз, чувствительно впечатался задницей в борт вагона. Я не буду приводить текст того, что мы крикнули. Лучше бы молчали... Перепуганная крановщица резко дала вниз. Тогда мы еще раз завопили, только по другой причине. Спустя пару дерганий вверх-вниз, я все-таки смог освободить руку, вытащить Апостола из под кучи поддонов, и в духе известного профессора заорать : "Я убью тебя, крановщица! О позорное вместилище дури и порока!" ну, и дальше в том же cтиле на пару минут...
Наверное, она расчувствовалась, потому что потом подавала крюки идеально. Мы уже расслабились и решили, что стоит ее простить, как крюки прошли с выносом на пару метров за вагон и начали опускаться на землю. Пришлось немедленно взять свои слова обратно. Услышав наш дружный вопль, крановщица резко подала каретку на себя и крюки поволочились по земле к вагону. Разумеется, они его зацепили снизу. Мы с Апостолом из положения "стоя-расслабленно" совершили прыжок на пять метров в высоту и еще на пять метров в длину. Покруче всяких олимпиоников, между прочим, мы ведь еще и песню пели в полете - "Ууууууууууу!" Остальные слова, к сожалению привести не могу, во-первых - не помню, во-вторых - они все равно нецензурные.
Потом Апостол лез на кран с арматуриной, мы с Генкой держали его за ноги, Зоя визжала, а Апостол-2 мчался за заначенной самогонкой. Весело было. Еще веселее нам стало, когда плачущая Зойка рассказала, что у нее близорукость, но из-за нас, мужиков, она стеснялась носить очки. Мда. В итоге мы еще и виноватыми оказались. А то что крановщик несет уголовную ответственность, в отличие от стропаля, ее почему-то не смущало. Первая в моей жизни зарубка "Все бабы дуры, потому как дуры" образовалась именно в тот день.
Про рабочий класс. Часть 2
После истории с Зойкой, меня перевели на площадку ЖБИ, что в переводе - железо-бетонные изделия. Делать там тоже было особо нефиг и за отсутствием партнеров в карты-домино, день проходил за чтением книжек да газет. Моим напарником стал старый крановщик Альгис, который предпочитал все время дрыхнуть как сурок, дожидаясь скорого приближения пенсии.
Будить его - было делом долгим, дохлым и тухлым. Изгалялся я по-всякому - и тряс за плечо,и водой обливал, и в ухо орал - все без толку. Один раз, не добудившись, написал у него на спине всякие нехорошие слова "Панки хой!", "ГрОб", "Слава КПСС!" и так далее - на сколько краски хватило. Пофиг. Дзен крановщика перешибить было невозможно. Чем он занимался дома по ночам для меня так и осталось загадкой - надеюсь, что мучался от бессонницы.
Так как периоды бодрствования и сна у кранового были абсолютно непредсказуемы, то на всякий случай, я решил обучиться сложной науке управления козловым краном - запомнить, какой из трех рычагов за что отвечает - "вправо-влево", "вперед-назад", "вверх-вниз". Дурное дело нехитрое и со временем, я уже сам лез на кран, а за стропалей выступали водители приходивших машин. Если водила поначалу отказывался, то я ехидно отправлял его будить крановщика. За все время разбудить удалось только одному, но Альгис, разозленный тем, что ему не дали досмотреть какую-то важную супер-эротическую фантазию, работать все равно отказался. Уважаю.
Приближался славный праздник годовщины основания ЗУСа и в честь сего эпохального события, на кран был вывешен сначала один плакат, потом второй, потом третий. Пергидрольные уродцы в касках извещали про мои трудовые подвиги и славили меня же,любимого, на нескольких языках. Для большей внушительности в руках у них были молотки. Так-то. С пролетариатом не забалуешь.
Праздник начали отмечать заблаговременно и видно этим сильно насолили кому-то в небесной канцелярии. На славный город налетел ураган. Ни до, ни после такого не случалось, чай не в Айдахе живем, но раз в сто лет и палка стреляет. Я позже застал ураган в Москве - так вот, дорогие товарищи, ответственно заявляю, что московский, по сравнению с насланным на ЗУС - просто легкий пук ребенка в песочнице.
Лил ливень, ветер дул со страшенной силой, я сидел и читал какую-то книжку про шпиенов. И тут к нам в вагончик прилетел хрен с бугра и начал вещать, что ему в Париж по делу срочно, гипс снимают, клиент уезжает, жизнь пропала. Альгис прохрапел что-то нехорошее, я тоже мокнуть не хотел и шустро отбрыкался, что по нормам не имею права работать при силе ветра в десять раз меньшей.
-Ну, надо! Дозарезу! Мужики, выручайте!
-Хрррррр!Хрррррр! - ответ крановщика был красноречив.
-Бутылку поставлю!
-Хрррррр! Хррррррр!
-Две! Три! - дядька нервничал не на шутку.
-Ты, чего, дурной? Нельзя работать. Нельзя! Правда, Альгис? - сказал я миролюбиво.
-Хрррррр! Хррррр!
-Вот видишь, нельзя...
-Пятьдесят рублей и две бутылки водки! - при зарплате стропаля в 210 рублей, это был очень, очень сильный ход, практически мат. В два хода.
-Эээээээ... Каждому!
-75 на всех, - и мне были продемонстрированы три новеньких четвертака.
Глядя на хрустящие бумажки,я помедитировал и подумал, что к правилам иногда тоже следует относиться вот так, по цвету двадцатипятирублевки - фиолетово.
-Езжай за водкой.
-Все с собой. Давай грузим!
-Давай наряд. Что грузим? Водитель твой за стропаля будет. Деда не поднять, один фиг.
-Тогда 50!
-Тогда х...!
-Все, все. Ладно. Договорились лезь на кран.
-Утром деньги - вечером стулья...
-Держи. - четвертаки перекочевали в мой карман, а из портфеля была извлечена бутылка Пшеничной.
Мы походили с водителем по площадке, я показал ему, что где лежит и полез на кран. Уже когда забирался, подумал, а не зря ли? Первые плиты погрузили быстро. Кран вел себя плохо, но терпимо. Колеса чуть-чуть проскальзывали, но на козловиках - это обычное дело в дождь с ветром. И тут задуло...
Мама миа! При вывернутом на максимум рычаге "влево", кран понесся от одного края площадки к другому. Уродцы с молотками закричали "Слава труду!". Черепа и кости с флагов пиратских бригов отчетливо проступили сквозь краску плаката. Чайные клипперы стонали от зависти, Айвазовский ворочался в гробу, Зевс освещал молниями полет. Феерия! Альгис спал.
С жутким скрежетом кран врезался в упоры полотна. Потом качнулся, накренился, и откатился назад.И опять накренился. Снова откатился. И опять накренился...Что будет дальше, я уже не ждал - подогнал кабину к опоре и высадив дверь, каким-то чудом соскочил по лесенке на землю и отбежал подальше. Потом остановился и пошел в бытовку.
В бытовке я молча налил водки в стакан и выпил залпом. Прораб с водителем стояли рядом и не говорили ни слова. Я подошел к окну и посмотрел как кран танцует возле упоров. Вправо-влево, откатится-ударится. Стоял я так минут пятнадцать, пока ветер не утих вообще. Надо было заканчивать работу, но вместо этого я вернулся в бытовку и первый раз в жизни мне удалось быстро и без шума разбудить Альгиса. Он посмотрел на мое лицо и молча полез на кран.
Толстой тетке, разглядывающей меня сквозь очки, я заявил, что мечтаю быть похожим вон на того дядю с плаката "Мой труд вливается в труд моей республики". Меня спросили не дурак ли я часом, и после положительного ответа отправили в отдел УПТК (Управление промышленной и технической комплектации).
Здесь сидело уже две толстых тетки в очках и они при виде меня, всего такого довольного жизнью, вдруг начали ругаться нехорошими словами на первую тетку. Общий смысл произнесенного говорил о том, что ровно минуту назад мне сломали судьбу. Я вздохнул и вместе со сломанной судьбой поехал знакомиться с предстоящим местом работы и заодно узнать, что же такое "стропальщик 2-го разряда".
Встретил меня мастер участка по прозвищу Маркович или Маркыч.
-Судимый что ли? -спросил он, хмуро поглядывая.
-Еще нет! - бодро ответил я.
-Идиот...
В этот момент в комнату зашел мой бригадир - Генка Яськевич.
-Знакомьтесь, - буркнул Маркыч. - Пополнение прибыло.
Мы с Генкой пошли в нашу бытовку, где мне предстояло провести несколько месяцев своей жизни в кругу суровых грузчиков УПТК. Контингент был крайне своеобразным, но незлобивым и веселым.После того как со всеми перезнакомился, я сразу же узнал, что ближайщие пару недель проведу на курсах обучения стропальщицкой науке, вместе с еще парочкой товарищей - Павлом и Петром, в простонародье Апостол-1 и Апостол-2.
Апостолы проходили на УПТК трудотерапию после Мажейкяя. Сейчас про этот тихий литовский городок пишут из-за всяких юкосов-шмукасов и прочих нефтеперерабатывающих хреней, а в то время городишко был знаменит тем, что в нем находился единственный в Литовской ССР ЛТП. Кто не знает, что такое ЛТП и как туда можно попасть - спросите более старших товарищей, они вам расскажут кучу страшных историй.
Еще день я потратил на всякие формальности оформления на работу и в моей трудовой книжке появилась вторая по счету запись: грузчик-стропальщик. Первой было - сторож. Золотые были времена, когда я сторожил гребную базу по ночам. Теплый вагончик, пара браконьерских сетей, лодочные прогулки с дамами на острова... Эх, что еще надо для счастья юному оболтусу. Но лафа кончилась после того, как из под кровати выгребли кучу бутылок портвейна "Чашма" и пару женских трусов. Я уже было почти отбрехался, что ко мне это отношения не имеет и вообще, бдительность - мое второе имя, но сцуки-милиционеры наябедничали, что никто не звонил им на пульт охраны и мне пришлось с гордо поднятой головой уйти по собственному желанию.
Курсы мы проходили на территории ВСО-2, вместе с десятком стройбатовцев. Это наложило определенный отпечаток на чтение лекций. Каждую фразу, каждое положение норм, преподаватель сопровождал красочной и кровавой историей. Мне запомнилась про солдата, который заскочил на тележку, которая ездит между цехами и попытался выдернуть застрявшую арматуру. Команды "Майна!" крановщику он не подал и в итоге, распрямившаяся арматура вспорола его от промежности до лба.
-Вот так и болтались кишки на связке арматуры! - радостно закончил преподаватель.
Ручки солдат заскрипели, тщательно подчеркивая очередную мудрость. Спустя много времени я узнал, что эта история не была вымышленной и даже пообщался с очевидцем. Зачем преподаватель рассказывал нам про все эти ужасы? Может, чтобы выбить удаль из солдатских голов, а может и вправду был маньяком, как мне вначале показалось...
В конце концов, прослушав истории про зацепившийся за ЛЭП кран, раздавленные ноги и руки, заваленный козловик, нашпигованного электродами стропаля и прочие ужасы, мы сдали экзамен в Котлонадзоре и получили корочки, позволявшие нам шуметь и показывать неприличные жесты крановщикам.
Сначала я был определен на ж/д площадку. Работы там было мало, делать было особо нефиг и мы, в основном, играли весь день в карты и домино, да по очереди пытались подкатиться к молоденькой крановщице Зое. Дело было довольно тухлым, чего уж тут, но от скуки и не таким займешься. И занимались до тех пор, пока в один прекрасный день, мы ее все дружно не разлюбили, да так, что ей пришлось уволиться, как говориться от смертоубийства подальше.
Разгружали мы в тот день открытый полувагон. В переводе на русский - большое железное корыто на колесах без крыши. Полувагон был загружен поддонами - сколоченными из бруса и досок подставками. Двое из нас болтались в вагоне, а один разгружал на площадке. А Зоя, чтоб ей икнулось, все время подавала чуть-чуть мимо. И как мы ей ни показывали, стрелу все равно не доводила. В конце концов, мы плюнули и заводили стропы с натягом, потом давали команду чуть поднять и пачка, покачавшись, становилась ровно.
Почти в самом конце разгрузки, уж не знаю что ей почудилось, Зоя дернула со всей дури вверх. Я с зажатой стропой рукой повис на пачке, а напарник, который должен был придерживать груз, чувствительно впечатался задницей в борт вагона. Я не буду приводить текст того, что мы крикнули. Лучше бы молчали... Перепуганная крановщица резко дала вниз. Тогда мы еще раз завопили, только по другой причине. Спустя пару дерганий вверх-вниз, я все-таки смог освободить руку, вытащить Апостола из под кучи поддонов, и в духе известного профессора заорать : "Я убью тебя, крановщица! О позорное вместилище дури и порока!" ну, и дальше в том же cтиле на пару минут...
Наверное, она расчувствовалась, потому что потом подавала крюки идеально. Мы уже расслабились и решили, что стоит ее простить, как крюки прошли с выносом на пару метров за вагон и начали опускаться на землю. Пришлось немедленно взять свои слова обратно. Услышав наш дружный вопль, крановщица резко подала каретку на себя и крюки поволочились по земле к вагону. Разумеется, они его зацепили снизу. Мы с Апостолом из положения "стоя-расслабленно" совершили прыжок на пять метров в высоту и еще на пять метров в длину. Покруче всяких олимпиоников, между прочим, мы ведь еще и песню пели в полете - "Ууууууууууу!" Остальные слова, к сожалению привести не могу, во-первых - не помню, во-вторых - они все равно нецензурные.
Потом Апостол лез на кран с арматуриной, мы с Генкой держали его за ноги, Зоя визжала, а Апостол-2 мчался за заначенной самогонкой. Весело было. Еще веселее нам стало, когда плачущая Зойка рассказала, что у нее близорукость, но из-за нас, мужиков, она стеснялась носить очки. Мда. В итоге мы еще и виноватыми оказались. А то что крановщик несет уголовную ответственность, в отличие от стропаля, ее почему-то не смущало. Первая в моей жизни зарубка "Все бабы дуры, потому как дуры" образовалась именно в тот день.
Про рабочий класс. Часть 2
После истории с Зойкой, меня перевели на площадку ЖБИ, что в переводе - железо-бетонные изделия. Делать там тоже было особо нефиг и за отсутствием партнеров в карты-домино, день проходил за чтением книжек да газет. Моим напарником стал старый крановщик Альгис, который предпочитал все время дрыхнуть как сурок, дожидаясь скорого приближения пенсии.
Будить его - было делом долгим, дохлым и тухлым. Изгалялся я по-всякому - и тряс за плечо,и водой обливал, и в ухо орал - все без толку. Один раз, не добудившись, написал у него на спине всякие нехорошие слова "Панки хой!", "ГрОб", "Слава КПСС!" и так далее - на сколько краски хватило. Пофиг. Дзен крановщика перешибить было невозможно. Чем он занимался дома по ночам для меня так и осталось загадкой - надеюсь, что мучался от бессонницы.
Так как периоды бодрствования и сна у кранового были абсолютно непредсказуемы, то на всякий случай, я решил обучиться сложной науке управления козловым краном - запомнить, какой из трех рычагов за что отвечает - "вправо-влево", "вперед-назад", "вверх-вниз". Дурное дело нехитрое и со временем, я уже сам лез на кран, а за стропалей выступали водители приходивших машин. Если водила поначалу отказывался, то я ехидно отправлял его будить крановщика. За все время разбудить удалось только одному, но Альгис, разозленный тем, что ему не дали досмотреть какую-то важную супер-эротическую фантазию, работать все равно отказался. Уважаю.
Приближался славный праздник годовщины основания ЗУСа и в честь сего эпохального события, на кран был вывешен сначала один плакат, потом второй, потом третий. Пергидрольные уродцы в касках извещали про мои трудовые подвиги и славили меня же,любимого, на нескольких языках. Для большей внушительности в руках у них были молотки. Так-то. С пролетариатом не забалуешь.
Праздник начали отмечать заблаговременно и видно этим сильно насолили кому-то в небесной канцелярии. На славный город налетел ураган. Ни до, ни после такого не случалось, чай не в Айдахе живем, но раз в сто лет и палка стреляет. Я позже застал ураган в Москве - так вот, дорогие товарищи, ответственно заявляю, что московский, по сравнению с насланным на ЗУС - просто легкий пук ребенка в песочнице.
Лил ливень, ветер дул со страшенной силой, я сидел и читал какую-то книжку про шпиенов. И тут к нам в вагончик прилетел хрен с бугра и начал вещать, что ему в Париж по делу срочно, гипс снимают, клиент уезжает, жизнь пропала. Альгис прохрапел что-то нехорошее, я тоже мокнуть не хотел и шустро отбрыкался, что по нормам не имею права работать при силе ветра в десять раз меньшей.
-Ну, надо! Дозарезу! Мужики, выручайте!
-Хрррррр!Хрррррр! - ответ крановщика был красноречив.
-Бутылку поставлю!
-Хрррррр! Хррррррр!
-Две! Три! - дядька нервничал не на шутку.
-Ты, чего, дурной? Нельзя работать. Нельзя! Правда, Альгис? - сказал я миролюбиво.
-Хрррррр! Хррррр!
-Вот видишь, нельзя...
-Пятьдесят рублей и две бутылки водки! - при зарплате стропаля в 210 рублей, это был очень, очень сильный ход, практически мат. В два хода.
-Эээээээ... Каждому!
-75 на всех, - и мне были продемонстрированы три новеньких четвертака.
Глядя на хрустящие бумажки,я помедитировал и подумал, что к правилам иногда тоже следует относиться вот так, по цвету двадцатипятирублевки - фиолетово.
-Езжай за водкой.
-Все с собой. Давай грузим!
-Давай наряд. Что грузим? Водитель твой за стропаля будет. Деда не поднять, один фиг.
-Тогда 50!
-Тогда х...!
-Все, все. Ладно. Договорились лезь на кран.
-Утром деньги - вечером стулья...
-Держи. - четвертаки перекочевали в мой карман, а из портфеля была извлечена бутылка Пшеничной.
Мы походили с водителем по площадке, я показал ему, что где лежит и полез на кран. Уже когда забирался, подумал, а не зря ли? Первые плиты погрузили быстро. Кран вел себя плохо, но терпимо. Колеса чуть-чуть проскальзывали, но на козловиках - это обычное дело в дождь с ветром. И тут задуло...
Мама миа! При вывернутом на максимум рычаге "влево", кран понесся от одного края площадки к другому. Уродцы с молотками закричали "Слава труду!". Черепа и кости с флагов пиратских бригов отчетливо проступили сквозь краску плаката. Чайные клипперы стонали от зависти, Айвазовский ворочался в гробу, Зевс освещал молниями полет. Феерия! Альгис спал.
С жутким скрежетом кран врезался в упоры полотна. Потом качнулся, накренился, и откатился назад.И опять накренился. Снова откатился. И опять накренился...Что будет дальше, я уже не ждал - подогнал кабину к опоре и высадив дверь, каким-то чудом соскочил по лесенке на землю и отбежал подальше. Потом остановился и пошел в бытовку.
В бытовке я молча налил водки в стакан и выпил залпом. Прораб с водителем стояли рядом и не говорили ни слова. Я подошел к окну и посмотрел как кран танцует возле упоров. Вправо-влево, откатится-ударится. Стоял я так минут пятнадцать, пока ветер не утих вообще. Надо было заканчивать работу, но вместо этого я вернулся в бытовку и первый раз в жизни мне удалось быстро и без шума разбудить Альгиса. Он посмотрел на мое лицо и молча полез на кран.
Новости партнёров
реклама
Будучи без году неделя выпускником индустриального техникума с ахγенно задранным носом и дипломом «младшего специалиста» в области электричества, поступил я в один из цехов прославленного машиностроительного завода нашего приморского городка.
Энергетик цеха Иваныч, давший впоследствии мне 90 процентов знаний того охγенного электрика которым я себя сёдня мню, предположить не мог, что такая зелёная сопля как я, которой он на предварительном собеседовании довольно чётко объяснил тезис моего присутствия в его подразделении словом «дитынах» в культурной форме, был охγенно неприятно удивлён когда на следующий день я приnuздил к нему абсолютно оформленным электриком 4-го разряда.
Так как делать я нихγя не умел он тут же закрепил меня за старым электрюгой дядей Колей, задница которого повидала немало хγйни, но почему то призрачной угрозы исходящей от меня не почувствовала сразу, а зря…..
Так вот одним из первых наших с ним совместных заданий было испытание двигателя калорифера. Если хто не знает это такая хγйня с вентилятором для подачи теплого воздуха в цех, чтоб из задниц сварщиков собирающих рамы не свисали сосульки в холодное время года.
Движок восстановленный почтинихγянепьющими работниками ремонтного цеха, в целях проверки перед установкой на место был водружен мною на постамент из гнилых ящиков и на него мной была нахγярена из под кувалды крыльчатка. Дядя Коля наставительно предупредил чтоб двигатель был установлен таким образом чтоб крыльчатка не касалась пола.
Всё было сделано в лучшем виде, к двиглу подключили кабель метров двадцати, т.к. жалко было резать от него кусок только ради проверки этой электрической животины.
После всех выполненных мной манипуляций и подключений двигателя, дядя Коля всё проверил и одобрив мою работу сказал:
- Ну ,бля, Серёня, жми на пуск, только смотри сначала подрοчи пуск-стоп а потом если всё путём включай на полную.
Сам же поставил ногу на двигатель чтоб унять последствия его вибрации если таковая будет стал ждать.
Я долго не ковыряясь пальцем в жопе подошел к пульту и нажал на кнопку «Пуск»…..
Дядя Коля забыл проверить что пускатель включающий двигатель гораздо меньше чем требовалось и после включения он благополучно залип не реагируя на кнопки….
Следующая картина в замедленном темпе запечатлилась в моих снах на годы…
Поданное напряжение на двигатель заставило старую [мат] ещё немцами в 43-м электрическую машину ожить.
Так как балансировку двигателя нахγй не интересовало электриков ремонтного цеха сделать, мотор начало трусить неподеццки.
Какая там нахγй дяди Колина нога, даже если бы движок был закреплён на все четыре болта и сверху на него был бы посажен Шварц это бы не удержало нашего новоиспечённого Карлсона.
Расхγярив в щепки ящики на которых стоял двигатель, его крыльчатка достала до земли и движок по широкой дуге, на ней поnuздил по цеху в светлое будущее на крейсерской скорости. Мои мозги от такого шока отключились вааще, а тело фсё ещё пыталось безуспешно дрοчить кнопку «Стоп».
Так как запас кабеля мы с дедом сделали [мат] твою мать, у двигла стало достаточно свободы передвижения.
И вот эта электрическая ёδань с душераздирающим звуком понеслась по цеху.
В пяти метрах от нас сборщики положили чертёж на котором ещё муха не еδлась, в мгновение ока завернувшись в этот ватман, разодрав его на куски «путешественник» понёсся дальше. По пролёту не подозревая о засаде сзади, хγярил механик цеха – маленький плюгавый дрοчила родившийся под nuздатой звездой или появившийся из счастливой nuзды, так как наш движок пробегая мимо моментально порвал сзади его штаны и трусы до самой жопы, сделав это с ювелирной точностью, не оставив на радостной заднице ни царапины, хотя мог бы ворвавшись туда порвать её на немецкий крест. Механик успел только выкрикнуть ему в догонку любимую фразу «Ёδаные электрики» схватившись за спасённое очко.
Больше на пути мотора до самой двери бухгалтерии не попалось нихγя существенного.
Так как существом, то нечто из меха и говна что называлось котом Баксом нельзя было назвать. Бакс тянул полное пузо всякой хγйни, которой его кормили бабки на проходной в надежде задобрить скотину не ссать им на двери. Он заметил неладное слишком поздно – Карлсон проехался по нему, потеряв на его махере изрядное количество ватмана. Бакс рванул под швеллер и ещё полчаса nuздел оттуда на свой неудачный день. Скотина после такой встречи с движком всё же выжила, но хвост нам всё равно ему потом пришлось отхγярить во избежании летального исхода, но это совсем уже другая история.
Работники бухгалтерии тож видать родились в сарафанах (в отличие от Бакса) и в это время сидели в соседней комнате на поnuзделках и поэтому остались с ногами.
Короткозамкнутое чудовище с остатками ватмана и кошачьей шерсти наверное успело сделать пару кругов по кабинету и ёδнувшись под стол с единственным компьютером в цехе замычало запутавшись лопастями в сумке главного бухгалтера и начало греться и вонять.
В это время дядя Коля со взглядом ёδнутого дотянулся таки через меня до рубильника.
Зря наверное он это сделал, стол на котором стоял пентюх видимо удерживался усилием заклинившего двигателя, когда его не стало, раздался глухой стук нашедшего своё последнее пристанище монитора….
Когда глядя на масштабы трагедии пуская слюни, мы с дядей Колей прощались с премией на ближайшие три месяца, подошёл какой-то слесарюга и ехидно посоветовал включить двигатель на реверс (в другую сторону), чтоб он проделал обратный путь к гнилым ящикам сам. С тех пор слесарюги стали вражинами электриков навсегда.
Лопнувшую вnuзду крыльчатку движка пришлось выкинуть нахγй, движок отnuдарасеный нами до блеска и повторно перемотанный nuздатыми электриками ремонтного цеха был впоследствии водружен на рабочее место (Иваныч сказал: нехγй его проверять – ставьте так) где наверное стоит и поныне. Падла механик в память о своей чудом спасённой жопе вывел на корпусе калорифера под трафарет «Карлсон».