Истории

Диалог с ребёнком или мой опыт сексуального образования
Был вечер.
Тихий семейный вечер в штате Нью Джерси.
Жена возилась на кухне, мы с дочкой смотрели телевизор. Фильм подходил к концу.
Негодяи были убиты, герой и героиня выяснили отношения,
и теперь на экране назревал заключительный поцелуй. Я покосился на дочку.
Лапонька моя, малышка моя родная, она взволнованно жевала potato chips,
глядя в телевизор соими наивными, широко открытыми глазами.
Ей было двенадцать лет.

Счастливое невинное детство, еще не тронутое ржавчиной человеческих пороков. Я сказал:
- А теперь спать, детка. Пожелай папочке спокойной ночи.
- Папочка, - заныла детка, - можно я досмотрю?
- Нельзя, кисонька. Это фильм для взрослых. Вот вырастешь большая - тогда и досмотришь.
- Ну папочка, ну пожалуйста! Чуть-чуть осталось. Видишь, они уже целуются.
Дальше они будут делать секс, но этого по телевизору не показывают.
Значит, кино кончается.
Я фальшиво закашлялся.
- Что ты имеешь в виду, деточка?
- Секс? - наивно переспросила дочка, хрустя чипсами. - Ты разве не знаешь?
Ну, сначала они целуются.
Потом они начинают возбуждаться.
Кровь приливает к их половым органом.
У мужчины возникает эрекция.
И они делают секс.
Я почувствовал, что у меня приливает кровь к голове.
Во рту пересохло.
- Половой акт заканчивается оргазмом, - продолжала щебетать моя деточка.
- При этом у мужчины выливается сперма.
У женщины оргазм бывает не всегда.
Статистика показывает, что почти половина женщин никогда не испытывает оргазма.
- Боже мой! - прошептал я. - Откуда ты всё это знаешь?
- Как откуда? В школе проходила. А ты разве не изучал секс в школе?
- Как тебе сказать. - Я с трудом перевёл дух. - Теоретически - нет.
Я ведь учился в советской школе. Там это называется нетоварищеское отношение к женщине.
- Как сложно! А советские мальчики и девочки делают нетоварищеское отношение к женщине?
- М-м-м... Иногда. Но в школе не проходят.
- И ты не проходил?
- Нет, конечно.
- Бедный папочка! - Её наивные детские глаза смотрели на меня с искренним сочувствием.
- Значит ты совсем не образованный! А как же в Советском Союзе изучают секс?
- Кто как. По рисункам на стенах общественных уборных. По рассказам дворовых хулиганов.
- А что, в Советском Союзе только хулиганы делают секс?
- Нет, деточка, - сказал я терпеливо. - Делают все.
Даже члены коммунистической партии.
Просто... как бы тебе сказать... просто об этом не говорят вслух. Понимаешь?

- Не очень, - вздохнула дочка. - Мне, например, нравятся наши уроки по sex education.
Они очень интересно проходят. Вначале обычно бывает лекция, а потом...
- Практические занятия? - спросил я, холодея.
- Вроде. Мы решаем задачки.
- Ага, - обрадовался я. - Задачки мы тоже решали. Из трубы А выливается, в трубу Б вливается...
- Что выливается? - не поняла дочка. - Нет, у нас другие задачки. Вот, например такая, послушай.
Интересно, как ты её решишь.

Девочка по имени Абигаль отделена от своего бойфренда Грегори рекой, в которой кишат алигаторы. Капитан яхты Синбад предлагает Абигаль перевезти её на другой берег, но только если она согласится иметь с ним секс. Абигаль сначала колеблется, но потом делает секс с Синбадом и после этого воссоединяется со своим бойфрендом Грегори.
И они делают секс. Но потом, когда она рассказывает Грегори, какой ценой они воссоединилось, тот приходит в негодование и бросает Абигаль. Она в отчаянии. Тут другой парень по имени Слэг, возмущённый поведением Грегори, избивает его.
Абигаль приходит в восторг и влюбляется в Слэга. И они делают секс.
Спрашиватся в задаче: кто из героев этой истории самый нравственный?
- Сложная задача, - уныло сказал я. - По-моему - алигаторы.
- Ах, ну тебя, папа!
- Хорошо, хорошо, не сердись. А что по этому... по education вам на дом тоже задают?
- А как же. Недавно было такое домашнее задание: придумать и изобразить в картинках приключения пениса. Интересно, правда?
- Чрезвычайно. И что ты нарисовала?
- Много всего. Пенис скачет по прериям на диком мустанге. Пенис сражается с американскими корпорациями за чистоту окружающей среды. Пенис похищает принцессу Пусси...
- Ой, вэй из мир!
- Что с тобой, папочка? У тебя болит голова?
- Нет, нет, ничего. Ты получила хорошую отметку?
- Да. Учитель сказал, что у меня прекрасный художественный вкус и тонкое чувство взаимоотношения полов.
Она помолчала, видимо дожидаясь похвалы. Я тоже молчал, подавленный свалившимся на меня несчастьем. Она сказала:
- А на следующей неделе мы начнём проходить оральный секс.
- Какой, деточка?
- Оральный. Ну, от слова oral.
- Ага. Устный секс, что ли?
- Какой ты, папочка. Прямо, как ребёнок. Ну, оральный, понимаешь? Ты этого тоже не проходил в школе?
- Видишь ли, деточка, - сказал я, краснея от собственного тупоумия, - я тебе уже объяснял, что в советской школе ничего такого... м-м-м... сложного не проходят. Там проходят марксизм. Политэкономию. В крайнем случае - ботанику. Мальчики и девочки там называются комсомольцами и комсомолками.
- А что, папочка, комсомолки не делают оральный секс?
- Как это не делают! - обиделся я за своих бывших соотечественниц. -Ещё как делают!
Тут прямо над моей головой раздался внятный голос жены:
- А ты откуда знаешь, скотина?
Оказалось, что она вышла из кухни и теперь стояла рядом, вытирая руки об фартук и прислушиваясь к разговору.
- Нет, нет, я не знаю! - в страхе закричал я. - Просто хулиганы рассказывали. А также читал в книжках.
- В каких это, интересно, книжках? Уж не в уставе ли ВЛКСМ?
В этот момент, на моё счастье, в кухне что-то зашипело, забурлило, в гостиную потянуло гарью, и жена бросилась обратно.
- Лапонька, - сказал я дочке. - Давай лучше поговорим про что-нибудь ещё. Про литературу, например. Или про музыку.
- Давай, папочка. По литературе мы проходим Оскара Уайльда. Он был гомосексуалистом. А по музыке...
- Не надо про музыку, - сказал я, во-время вспомнив о Чайковском. - Ложись спать.
- Хорошо, папочка.
- Она двинулась к себе в спальню, но вдруг остановилась, осенённая какой-то новой мыслью. На её нежном детском челе пролегла мучительная морщина неразрешённой проблемы.
- Папочка, - сказала она. - Если в Советском Союзе не проходят секс, то как же они объясняют детям, откуда они взялись?
- Известно как. Что принёс аист. Или нашли в огороде.
- Но ведь это неправда! - Её наивные глаза раскрылись ещё шире. - Неужели они обманывают детей?
- Ах, деточка, - вздохнул я. - Если бы только детей!
- Какой ужас ! Бедный мой папочка! - Она взяла меня за руку и соболезнующе заглянула мне в лицо. - Знешь, что? Если ты чего-нибудь не знаешь, ты спрашивай у меня. Не стесняйся.
- Хорошо, лапонька. Спасибо. Непременно. Спокойной ночи.
Мы расцеловались. Я пошёл принять валидол.

plamja


*** Простоквашыно. Передел
- Йобана! - Шарик ворвался в помещение избы, - Йобана, йобана, йобана!!!
- Кто там? - Хватайка пропиздел заученную фразу, за которую, собственно говоря, постоянно и отхватывал.
- да не пизди ты, - Шарик поддал ногой злоебучую птицу, - вставайте, скатыбля, у нашей коровы родился сын коровы!!
- нихуя себе, - Дядя Федор открыл глаза. Он явно не ожидал такого поворота событий.
- нихуя себе, - повторил Матроскин. Он просто хотел быть похожим на Федора.
- нихуя себе, - отчеканил Хватайка, не подозревая того, что за эту фразу он потом получит еще не раз.
Через минуту они стояли посреди хлева и смотрели на то, что родила корова.
- а это не наш теленок! - произнес Шарик.
- а чей же? - удивился Дядя Федор. Он по жизни был очарованным.
- государственный! - Шарик выпятил грудь.
- схуяле? - Матроскин аж присел.
- ну, корова же государственная, значит и теленок государственный!
- долбоеб ты, Шарик, государственный, - Матроскин лизнул свои яйца, все-таки от природы никуда не денешься.
- я может и долбоеб, но добрый, - непонятно к чему сказал Шарик, - и жывотных люблю.
- вот смотри, - кот попытался обьяснить, - сторож в колхозном саду чей?
- колхозный! - уверенно ответил Шарик.
- а пиздюли, которые он раздает, если за яблоками полезешь, чьи?
- наши, - задумался Шарик, потирая синяк под глазом.
- так и корова! - подвел итог Матроскин.
- ну уж нет, - Шарик разозлился, - причем здесь корова и пиздюли?
- заткнись бля! - Федор прописал подсрачник Шарику, - я понял! Это действительно наш теленок. А как нам его назвать?
- есть предложение, - Шарик не унимался, - а давайте назовем его "бронепоезд "Московский метрополитен"!
- что-о-о? - теперь присел и Дядя Федор, - как ты это себе представляешь? Давайте лучше назовем его "Дядяфедор 2: судный день"!
- а может Гаврюшей? - неловко вставил свое слово Матроскин.
- а может по еблу? - Федор скривился, - я никогда не назову своего быка Гаврюшей!!
В это время "бык" сходил под себя и заулыбался.
- фу бля! - зажал нос Шарик. Это было сигналом к окончанию дискуссии и переходу в дом.

***
Утром Матроскин и Шарик сидели на крыльце и рыгали, кто громче.
- чтобы продать что-нибудь ненужное, - вставил слово Матроскин, - надо сначала спиздить что-нибудь ненужное.
- и то верно, - Шарик опять загрустил, - надо спиздить что-нибудь ненужное.
- даже не так, - Матрсокин опять задумался, он был рационалистом, - зачем пиздить ненужное, продавать его, а потом покупать нужное, если можно сразу спиздить что-нибудь нужное.
- точно! - просиял пес.
В это время калитка приоткрылась и в проеме показалась голова Печкина. Он был грузчиком, но называл себя гордо - почтальон.
- вам посылка! - отчеканил он, все также прячась за калиткой. Он прекрасно помнил прошлую посылку от двоюродного дяди Матроскина, в которой было мыло и бейсбольная бита. О том, что было смазано мылом, и кто ушел домой с битой в жопе, Печкин не любил вспоминать.
- только я вам ее не отдам, - все также ерничал он из-за спасительной калитки, - потому что у вас документов нету!
- бля буду, я и есть Матроскин! - произнес Шарик, но Печкин опять вспомнил прошлую посылку и покачал головой.
- а пойдемте чай пить! - выглянул из дома Дядя Федор. В руках он держал старое дедово пальто и топор.
Печкину это показалось немного подозрительным, но уж больно он любил чай. Осторожно, не делая лишних движений, он пристегнул посылку наручником к своей ноге, и прошел в дом. Чая нигде не было, зато на подоконнике сидел Хватайка с ружьем.
Печкин обосрался медленно, сохраняя достоинство. Дверь за ним закрылась с легким скрипом.
- а чая нет, - произнес за спиной Дядя Федор.
- да ну нахуй! - саркастически ухмыльнулся Печкин, - а я так надеялся.
Почтальон отдавал себе отчет, что сейчас его будут пиздить. Его жопа непроизвольно издавала компрометирующие звуки, а солнце в оконный проем нещадно светило в затылок.
- чая нет, но есть кофе, - продолжил Федор, - тебе какое варенье, клубничное или вишневое?
В другой раз Печкин обязательно возмутился бы, почему к нему обращаются на "ты", а не на "вы", но сейчас был, очевидно, не тот случай.
- давайте клубничное, оно выходит легче, - выдохнул он и сел.
***

- и нахуя мы ему клубничного дали, оно и в правду легко выходит, - ворчал Шарик, орудуя лопатой, - теперь хату от говна неделю отмывать будем.
- да ладно, не пизди ты, - Матроскин отмахнулся, - нам все-таки лучше, чем ему.
- ага, по крайней мере, нам живее.
- помянем, - Шарик перекрестился и снял шапку. Старую печкинскую почтальонскую шапку.
- а что, - он виновато посмотрел на Матроскина, - а нахуя она теперь ему? - Шарик показал рукой на холмик земли.
- и то верно, - Матроскин сплюнул сквозь зубы,
- "потому что у вас документов нету", - произнес кот, помолчав, - уши, лапы и хвост, - вот мои документы!!
Раздел сфер влияния продолжался. Простоквашино еще не раз содрогнется от невиданных ранее зверств, и местные жители надолго забудут, что такое спокойная размеренная жизнь.
Нематрос