Куда ведут Россию лоббисты цифровизации и вакцинациии

Главным вопросом Кургинян считает вопрос о человеке. Существует пессимистическая оценка, согласно которой человек — чудовищен: это наделенный разумом зверь, но только, в отличие от обычного зверя, он ненасытен в истреблении себе подобных. Он постоянно наращивает всё более страшные «клыки»: сначала это обычное оружие, потом это уже оружие ядерное, бактериологическое и так далее.

Пессимистической оценке человека, которая в религиозном ее варианте объясняется «первородным грехом», всегда противостоял некий оптимизм. Кургинян отмечает, что до определенного момента во взгляде на человека существовал социальный оптимизм. Он базировался на идее о том, что человек от природы добр, что нужно лишь поместить его в правильную социальную среду — и тогда природное доброе начало в нем раскроется. Однако крах СССР ярко демонстрирует ложность этой идеи.

Другая идея, позволяющая надеяться на сохранение человечества, состоит в том, что человек изменяем и способен к восхождению, что человека можно пробудить и глубоко трансформировать. Это по-настоящему коммунистическая идея, подчеркивает Кургинян. Он убежден, что идея о человеческом восхождении способна объединить светских и религиозных людей. В СССР — причем не только на самых ранних этапах его существования — шел разговор о Новом человеке, о человеке с большой буквы. Но эта тема не стала краеугольной, что в конечном итоге и определило крах Советского Союза.

Буржуазный мир, продолжает Кургинян, дал свой ответ на проблему «плохого» человека. Запад выдвинул систему регуляторов — социальных, моральных, культурных, — которые призваны удержать человека в определенных рамках.

По мнению Кургиняна, обнуление веры в необходимость и возможность восхождения человека стало катастрофой еще более страшной, чем сам распад СССР. При этом победивший капитализм тут же начал уничтожать то последнее, что его хоть как-то оправдывало, — сами созданные им регуляторы. Философ указывает, что в условиях, когда нет ни цели человеческого восхождения, ни регуляторов, мегатрендом в мире стала направленная деградация, которая опаснее любых гонок вооружения и вирусов. И рано или поздно все не подчинившиеся деградационному тренду согласятся на любую, самую чудовищную, диктатуру, лишь бы она остановила разложение. Кургинян считает, что нынешний ковид и связанная с ним ситуация — это пока еще очень робкая репетиция надвигающегося мрачного мира: мира возрождающегося нацизма или «железной пяты».

Политолог указывает, что если совсем недавно противостоящие стороны назывались в России «норковыми» и «ватниками», то сегодня раскол общества по вопросу о насильственной вакцинации пытаются объявить противостоянием «сторонников прогресса» и «архаизаторов». Правда, не вполне ясно, на каком основании один ученый объявляется таким «сторонником прогресса», а другой — «старообрядцем с бородой», если они обладают одинаковым научным статусом. Кургинян считает, что это началось с цифровизации: мол, кто против цифры — тот против прогресса, а значит и против России. При этом наша политическая элита, подчеркивает политолог, по-прежнему во всем равняется на Запад: QR коды, ковидные паспорта — всё должно быть, «как у Пронькиных».

Кургинян убежден, что для России есть только один способ избежать катастрофы, к которой с неизбежностью приведет объявление двух третей населения страны «сторонниками архаизации», «отсталыми варварами» и «врагами России». Необходимо признать, что Советский Союз двигался не путем догоняющей модернизации, а путем альтернативного ускоренного развития. И заявить на самом высоком уровне, что Россия берет такой курс и намерена предложить альтернативу во всех сферах. Кургинян уверен, что идеологические изменения назрели, и если не сделать решительный шаг в этом направлении, то нас разбудит удар в лицо, нанесенный сапогом завоевателя.